Может ли монтер стать генералом? Памяти Антония Хрустеля

Может. Если он не просто монтер, а монтер с большой буквы. Вот так — Монтер. Потому что при таком раскладе «монтер» — это не название специальности, типа монтер пути или электромонтер, а подпольный псевдоним. Под которым участники польского Сопротивления и бойцы Армии Крайовой (АК) знали Коменданта Округа Варшава Антония Хрустеля.

Хотя вообще-то, согласно правилам польской фонетики, фамилию этого человека — Chruściel — правильнее читать как Хрусьцель, но в нашей исторической литературе до последнего времени был принят именно тот вариант, на котором решил остановиться, следуя сложившейся традиции, и я. Правда, так ли это важно?

Как на мой взгляд, в данном случае более важен тот постулат, который задолго до того, как родился Антоний Хрустель (16.06.1896, Австро-Венгрия), выдвинул ещё Наполеон Бонапарт. Ну, по поводу того, что каждый солдат носит в своем ранце маршальский жезл. До маршала, правда, Монтер не дослужился (хотя, сложись все немного по-другому, вполне возможно, и смог бы), но генералом стал. Конечно, не сразу.

В армию Австро-Венгрии Антония призвали практически сразу после начала I Мировой войны. В сентябре 1914 г. После окончания офицерских курсов он получил свое первое офицерское звание и убыл в войска. Как известно, войну Австро-Венгрия проиграла. Значительно менее известен тот факт, что рота А. Хрустеля (90-й пехотный полк) стала единственным (!) подразделением австрийской армии, вернувшимся в 1918 году в свой гарнизон после поражения в войне с полным штатным комплектом оружия, амуниции и снаряжения. Немаловажное обстоятельство, красноречиво характеризующее ротного и как личность, и как офицера.

С декабря 1918 года Антоний Хрустель на службе в Войске Польском. И потихоньку растет как офицер. И внутренне: он закончил курс в Центре учебы пехоты (Рембертов), с 1922 года изучал право во львовском институте Яна Казимира, в 1929−31 гг. учился в варшавской Высшей военной школе, по окончанию которой получил квалификацию офицера Генерального Штаба. И внешне: в 1926 г. Хрустель произведен в майоры, в декабре 1931 г. — в подполковники. Именно в этом звании, командуя 82-м Сибирским стрелковым полком им. Тадеуша Костюшко, он вступил в сентябрьскую компанию 1939 г.

Полк, между прочим, участвовал в обороне крепости Модлин, одном из последних очагов польского сопротивления (гарнизон крепости под командованием бывшего офицера российской Императорской армии генерала Виктора Томме капитулировал 29 сентября). Дольше Модлина продержались только 4,5 тыс. защитников косы Хель (район Гдыни), капитулировавших 2 октября, и остатки оперативной группы «Полесье», сложившие оружие у Коцка четырьмя днями позже (06.10.1939).

После капитуляции Модлина подполковник А. Хрустель, попав в немецкий плен, помещён в транзитный лагерь Сольдау в Дзядове, из которого бежал в конце октября 1939 г. С этого времени он на нелегальном положении. Именно Монтер, как Комендант Округа Варшава (с июня 1941 г.), сформировал подпольный гарнизон польской столицы, в который к началу 1944 года входило 800 взводов. Это практически 50 тыс. обученных и хорошо подготовленных солдат. Учитывая заслуги Хрустеля в организации Сопротивления на территории Польши, 10 августа 1942 г. ему присвоено воинское звание полковник.

— Борьба до конца, до последней капли была для его поколения чем-то очевидным, — не так давно, в мартовском интервью 2013 года порталу «Польска Збройна» сказала Ядвига Хрустель, дочь Монтера.

Поэтому неудивительно, что в самом конце июля 1944 г., когда решался вопрос о том, быть или не быть Варшавскому Восстанию, Антоний высказался однозначно — «за». Конечно, на его мнение и решение его непосредственного начальника, Главного Коменданта А К дивизионного генерала Тадеуша Коморовского, значительное влияние оказал тот факт, что 31 июля 1944 г. передовые части 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокоссовского вышли к расположенному на правом берегу Вислы восточному предместью Варшавы — Праге. 8-й танковый корпус взял Окунев (25 км от центра Варшавы) и Минск-Мазовецкий (41 км), 16-й оттеснил врага от Варшавской дачной области Свидер.

Но, увы, остановившаяся на правом берегу Вислы Красная Армия так и не оказала какой-то существенной помощи повстанцам. Незначительной была и помощь со стороны союзников. Несмотря на это, повстанцы в одиночку под командованием Антония Хрустеля 63 дня сражались с кадровыми частями Вермахта и СС: «Не считаясь с огнем противника, Хрустель появлялся на передней линии обороны, подавая тем самым пример спокойствия и самообладания в самые угрожающие моменты», — уже после войны вспоминал генерал Коморовский.

Организация и проведение уличных боев в Варшаве до сегодняшнего дня являются ярким примером военной городской тактики. Так что нет ничего странного в том, что 14 сентября 1944 г. Монтер был произведен в бригадные генералы (генерал-майоры).

Но 2 октября Восстание капитулировало. И Антоний Хрустель вместе со своими бойцами снова попал в немецкий плен. Сначала в лагерь Лангвассер, с февраля 1945 г. — в Кольдиц. Именно отсюда он был освобожден американцами.

Сложись всё немного по-другому, вполне возможно, Антоний Хрустель и стал бы маршалом Польши. Но на Родину путь ему был закрыт. Уже в 1946 г. решением Временного правительств национального единства он был лишен польского гражданства (отменено в 1971 г. Советом Министров ПНР). А Польские Вооруженные Силы за границей после окончания войны были расформированы.

Поэтому Хрустель стал гражданским человеком и в 1956 г. эмигрировал в США, где работал в адвокатском бюро (вот когда ему пригодились знания, полученные в начале 20-х!), потом переводчиком. Умер генерал 30.11.1960 г. в Вашингтоне и был похоронен в «американской Ченстохове» — г. Доулестон (штат Пенсильвания). На 60-ю годовщину Восстания, прах генерала перезахоронен на Варшавском воинском кладбище Повонзки, и сегодня он лежит среди тех, вместе с кем тогда, в августе-сентябре 1944 г., сражался за свободу и независимость своей страны.

Сейчас имя Хрустеля носит ведущая к Академии Национальной Обороны главная улица Рембертова, в котором когда-то учился генерал. После долгих лет забвения в Польше начинают вспоминать, кем для неё был этот человек и что он сделал для своей страны. Может, это будет небезынтересно и российскому читателю?